ЦЕРБЕР НА СТРАЖЕ,
ИЛИ СЛИШКОМ МНОГО ИЗЮМИНОК

В газете «Богатей» №2 (от 21 января 2010г.) появилась заметка о моём литературном вечере в областной универсальной научной библиотеке, посвящённом Полю Верлену и Артюру Рембо, под громким разоблачительным заголовком «Распутные гении». Она могла бы быть ещё более лживой и оскорбительной, если бы я не позвонила туда накануне и не предупредила, что у меня есть диктофонная запись лекции, с помощью которой мне легко будет опровергнуть их россказни на суде. Дело в том, что у меня уже был опыт общения с г. Свешниковым, распространившим некогда лживую информацию в мой адрес в пору его работы в информационном агентстве, в которой мне приписывалось то, чего я не говорила на вечере. А на моё недоуменное: «но ведь весь зал свидетель, что я этого не говорила», он находчиво ответил: «А у нас тоже свидетели найдутся». И на этот раз бы нашлись, не сомневаюсь, если бы я с облегчением не вспомнила о спасительном диске (некоторые мои слушатели записывают эти лекции для себя).
Но, впрочем, и эту заметку, написанную после моего предупреждения более трусливо и осторожно, можно с лёгкостью опровергнуть по каждому пункту. Да, я не оговорилась: каждая фраза – это своеобразный пункт обвинения.
«Несколько странным» авторше показалось, что на выставке в читальном зале библиотеки наряду с книгами Верлена и Рембо на столе по-соседству стояли « книги автора программы». Особенно её «обескуражило», что в зале, где я читала лекцию, на столе тоже стояли мои книги. Объясняю: выставка моих книг в библиотеке делалась не по моей просьбе, а потому что, как мне объясняли, «сами читатели просят». Кстати, в большинстве этих книг – статьи и литературные эссе о тех поэтах, о которых я рассказываю на своих вечерах, так же как и стихи о них. Что касается «немногих заинтересовавшихся» ими, как пытается уязвить меня корреспондентка – это опровергается исписанными формулярами этих книг в нашей и в университетской библиотеках. Когда я спросила организаторов выставки, почему на столе нет моих последних книг, мне ответили: «А они все на руках». Просто тогда, видимо, все спешили занять места в зале, которых вечно не хватает, но после окончания вечера многие хотели взять мои книги и сетовали, что библиотекари к тому времени уже ушли домой.
Автор статьи могла бы и сама убедиться в отношении читателей и слушателей к моему творчеству, если бы вышла на мой сайт («сайт Наталии Кравченко» в системе «Гугл») и прочитала бы письма читателей или отзывы на мои лекции, одна из которых так «обескуражила» эту журналистку, что она, следуя толстовскому «не могу молчать», лихо взялась за перо.
Кстати, сама журналист, я не могла не отметить многочисленных «перлов» моей корреспондентки, которые так и просятся в рубрику «нарочно не придумаешь».
«Подробности и мелкие детали могли бы стать изюминкой вечера, если бы их не было так много». Ай-я-яй! Какой пассаж – много изюминок! Надо их срочно повыковыривать.
«Создаётся впечатление, что присутствуешь то ли на лекции по зарубежной литературе, то ли слушаешь рассказ из серии ЖЗЛ». А Вы бы что хотели услышать, девушка? Может быть, вы перепутали лекционный зал с дискотекой?
«Автор, вероятно, стремясь как можно полнее раскрыть свой замысел, слишком много внимания уделяет цитированию писем, стихов и рассказам о них». А чего бы хотелось моей оппонентке? Чтобы я цитировала – что? Или чтобы ничего не цитировала? И что это значит – много уделяла внимания – мало уделяла, много слайдов – мало слайдов (сама запуталась, видимо, чего ей надо, так как в разных местах статьи сама себе противоречит), она что, на калькуляторе это высчитывала? Много или мало – это решать моим слушателям, которые, как известно, «голосуют ногами». И «аншлаг» на моём вечере был вовсе не потому, что все эти 250 человек пришли на «клубничку», как, видимо, очень хотелось намекнуть корреспондентке, и не потому, что информацию о нём дала их газета, которую мало кто читает. Аншлаги у меня, дорогие мои информаторы, на каждом вечере, вот уже скоро четверть века (я читаю с 1986 года), в этой библиотеке – 15 лет. Несмотря на все ваши старания. Аншлаги такие, что очереди порой выстраиваются от Горького до Московской, номерков в гардеробе не хватает, а в зале – стульев, все желающие, к сожалению, попасть не могут, поэтому знающие это приходят за 30 - 40 минут до начала. И это вовсе не оттого, что все герои моих лекций, как бесстыдно написал в «Волге – XXI век» М. Лубоцкий, никогда на них не бывавший, «гомики, педики и лесбиянки». Всё это – подлая клевета, но кому-то очень хочется замарать грязью мою работу, ведь это легче, чем самому чего-то достичь.
Но – возвращаюсь к нудным обвинительным пунктам С. Тенетко (это настоящая её фамилия, которую она указать в статье побоялась, прикрывшись псевдонимом, хотя мне неосторожно представилась.) Что там у неё… «Видеоряд для «Пьяного корабля» Рембо, в который вошли картины Айвазовского, Рейсдаля, Тернера и др., изображающие корабли в разную погоду и время суток, после 3-4 слайда сливаются в восприятии в одну картинку корабля и моря». Даже не знаю, чем и помочь слабовидящей зрительнице. Ну что сделаешь, если у неё всё сливается! Пусть купит новые линзы или поменяет очки. Когда задаёшься целью всё увидеть в чёрном цвете – поневоле всё сольётся.
Вспомнилось, как в самом начале моей лекционной деятельности другая задыхавшаяся от недостатка компромата корреспондентка И. Крайнова писала: «Как начитаешься всех этих объявлений, зовущих на Цветаевых, Гумилёвых, Волошиных, Мандельштамов – в голове словно сумерки сгустятся». Похожий симптом, не правда ли? Да и в манере изложения своих невразумительных претензий у этих «первых учеников», точнее, учениц, немало общего.
Что там дальше мне шьют в деле? Ага, вот: «Удручающе время от времени выглядит пустой экран». Так всё-таки 73 слайда – это много или мало по мнению моей экспертши? В начале статьи – «небольшой видеоряд», потом – обилие слайдов сливается, аж в глазах черно, затем – снова пусто. Но ведь это же не кино, уважаемая, Вы опять, кажется, лекционный зал с чем-то перепутали. Сразу видно, что не часто тут бывали, скорее всего единожды. Так на каком основании Вы меня поучаете, что и как мне читать и показывать? Можно подумать, что это представительница гороно на урок нерадивой учительницы пожаловала.
Поток поучений не иссякает – я уже устала цитировать. (Боже, на что я трачу своё драгоценное время!) «Много времени уделено слайдам памятников поэтам, которые можно было бы демонстрировать в процессе рассказа». «Возможно, стоило бы сделать к слайдам соответствующие подписи, что позволило бы сэкономить время автору, а зрителям (?! – корреспондентка почему-то упорно называет слушателей зрителями, забывая, что тут не кинозал) полнее насладиться видеорядом, не отвлекаясь от рассказа». Очередная глупость: как можно, «не отвлекаясь от рассказа», читать пространные титры?
«Автор довольно много времени уделяет рассказу о жизни и смерти Рембо после разрыва с Верленом и лишь тезисно обозначает дальнейшую жизнь второго». Нет, мне интересно, эта Тенетко хоть одну публичную лекцию в жизни сама прочитала? Чтобы при этом не сбежали все слушатели в конце первого получаса? Или хотя бы одну прослушала? (мою – не в счёт). Сильно сомневаюсь. Её и журналисткой-то назвать трудно. Несмотря на удостоверение, которое она торжествующе сунула мне в нос после вечера, сообщая с нескрываемым злорадством, что будет обо мне писать. По многозначительной улыбке Моны Лизы видно было невооружённым взглядом, что – ничего хорошего.
Я попыталась её разговорить: «Вот Вы прослушали лекцию, и какое у Вас впечаление? Может быть, возражения, замечания? Не понравилось что-то?» Журналистка не нашлась, что ответить: «Я не могу так сразу. Я должна осмыслить». И вот – жалкий результат «осмысления». А ведь статья могла бы быть более осмысленной, если бы она взяла в руки абонемент с программой моих вечеров (тогда, может быть, не появилось бы в статье позорное «Артур» вместо «Артюр»), или хотя бы одну из моих книг, или визитку с адресом моего сайта, которые я пыталась ей дать, но всё это было решительно отвергнуто. Или хотя бы с людьми в зале поговорила. Но понятно, у неё же своя «концепция», своё задание, её совсем на другое нацелили.
Завершая статью, Тенетко недвусмысленно дала понять, что тему я так и не раскрыла, что «вопрос остался открытым», а именно: «Так в чём же состояло величайшее проклятие, мука и счастье этих двух гениев французской литературы» – в однополой любви, в непризнанности собратьями по перу, в том, что Верлен и Рембо сами не желали вписываться в окружающий мир буржуазного успеха…» и т.д. Как в таких случаях пишется, «нужное подчеркнуть».
Вспоминается по аналогии, как одна читательница написала мне по поводу моей поэмы «По ту сторону света», упрекнув: «Вы так и не дали чёткого ответа, что же там, на том свете». Да, чёткого ответа у меня на это нет. Есть нечёткий. Боюсь, что таким, как Тенетко, он будет, как и лекция, недоступен для понимания.
Напрашивается нехитрая арифметика: если в одной небольшой заметке столько, мягко говоря, неправды, то сколько же её во всей газете?
Рыба, как известно, гниёт с головы. К Лане-Светлане-Тенетко-Соколовой у меня претензий нет – что с неё взять, лицо подневольное, приказали – пришла. (Хотя вспоминается по этому поводу небезызвестная сказка Шварца, где подручный Дракона говорит в оправдание своих подлых поступков: «Нас так учили». А Ланцелот его спрашивает: «Но почему же ты оказался первым учеником?») Каждый выбирает для себя, что для него важнее: незапятнанная совесть и честное существование в своей профессии или похвала начальства.
А теперь – главное, откуда ноги растут у этой заметки. А точнее, уши выглядывают. Отнюдь не из любви к литературе, конечно, пришла Тенетко на эту лекцию, а была послана своим непосредственным начальником Свешниковым А.Г., который самолично и авторитарно решает даже мельчайшие вопросы этой газеты. Мимо его носа муха, что называется, не проскочит. Почему я так думаю и даже убеждена в этом? Год назад в газету «Богатей» ненароком попала и была «по недосмотру» главного редактора опубликована маленькая информация о предстоящем вечере об И. Северянине, который я проводила в нашей библиотеке. На это последовала неадекватная реакция шефа, то есть того же Свешникова: возмущённое письмо руководству газеты «Большая Волга», где работал журналист, приславший заметку. Суть этой грозной депеши была в том, чтобы впредь! Каждая информация! Должна идти только через него! Через его личные руки!! (Как там у Щедрина: «Не пущать!!!») Можно было подумать, что это не невинная информация в 5 строк, а какая-нибудь криминальная статья, чреватая неприятностями.
Недоумевающий журналист в следующий раз отправляет информацию об очередном вечере, на которые он ходит уже много лет, уже лично Свешникову, сопровождая её сообщением, что эти вечера были недавно награждены Почётной Грамотой Министерства культуры, а в год русского языка – премией губернатора, что автор этих вечеров – лектор с двадцатилетним стажем, лауреат Международного конкурса поэзии «Пушкинская лира» в Нью-Йорке, что эти лекции каждый раз собирают по 200 – 300 человек. Все эти сообщения, как и следовало думать, разбились о стену неприступного редакторского бастиона. Отныне газетный дракон зорко охранял своё детище-сокровище от всяких нежелательных проникновений, и в течение двух лет ни одну информацию о вечерах, которые ему присылали, не дал.
Но вот в случае с Верленом и Рембо вышла промашка – снова не доглядел! В информации о вечере не указывалась моя фамилия, и Свешников со своей свитой не догадался, что веду его я. А когда узнал – надо думать, пришёл в ярость. Раз уж пропустили – надо исправить положение, так написать, чтоб впредь неповадно было! И писать лекции, и ходить на них.
И вот появляется эта дама с удостоверением, с нездоровым интересом к моему творчеству и прокурорским проницательным взглядом на экран. Единственный вопрос, который она мне задала после вечера, был: «Это Ваша инициатива?» Вспомнилось выражение: «Инициатива наказуема». Пришлось сознаться: «Моя». Удовлетворённый кивок (мол, я так и думала), и – чирк – в блокнотик.
– Нет, то есть в каком смысле – моя инициатива? – не поняла я сначала. Она уточнила:
– Это авторские вечера или это инициатива библиотеки – взять такую тему?
– Темы, естественно, выбираю я, но и к библиотеке я отношение имею, так как 15 лет уже здесь работаю. Вы в первый раз пришли? – небрежный кивок. – Это не единственная моя тема, вот, возьмите абонемент, – отстраняющий жест. Ну и т.д.
Боже мой, сколько раз это уже было за мою многолетнюю лекционную деятельность! И всё по одному и тому же сценарию. Я уже писала об этом в своей книге «Публичная профессия» (Изд. СГУ, 1998, «Люблю я критиков моих»). Всё повторяется. «Живи ещё хоть четверть века – всё будет так, исхода нет», – как писал поэт. Но повторяется и другое: камни, брошенные в меня подручными драконов всех мастей и направлений, как бумеранг, всякий раз возвращались во лбы кидателей. Плевки, пущенные против ветра, неуклонно попадали на сукно их мундира. «Непротивление злу насилием» – не моё амплуа.
Вы спросите, а что г. Свешников имеет против моих лекций, ни разу за 20 с лишним лет ни на одной не побывав? Может быть, то, что сам когда-то на заре молодости пробовал их читать, но к концу цикла в зале оставалось лишь 3-4 человека? А вскоре и этих «немногих заинтересовавшихся» не осталось. Что имеет против моих книг? Может быть, то, что был одним из её неблаговидных персонажей? («Письмо в пустоту», Приволжское книжное изд-во, 2001 год, с.186-190). Или то, что сам таковых (книг) не имеет?
Впрочем, я не Фрейд, чтобы копаться в комплексах газетного Сальери. Да и времени нет – надо готовить следующий литературный вечер. Уж на этот раз – надо думать, Свешников не лопухнётся и укрепит границы своего издания, чтобы ни од-на строчка о вражеской просветительской деятельности областной научной библиотеки и, главным образом, моей, не просочилась. Всё под контролем. Дракон свято хранит своё газетное яйцо. Церберы на страже.

Наталия Кравченко

 Отклики на статью С. Тенетко моих слушателей, опубликованные в Интернете

САПОЖНИКИ ОТ ГАЗЕТЫ

Более двадцати лет проводит свои литературно-музыкальные вечера, посвящённые выдающимся поэтам разных стран и эпох, саратовский поэт, лауреат Международного конкурса «Пушкинская лира» Наталия Кравченко. Каждый житель Саратова, любящий поэзию, может бесплатно прийти на её вечер в областную универсальную научную библиотеку и, отрешившись от всех житейских забот, окунуться в мир любимого поэта, всегда точно, глубоко и всесторонне воспроизводимый автором этих вечеров.
За последние 15 лет в зале только этой библиотеки вечера Наталии Кравченко прослушали более 30 тысяч человек. Узнав об этих вечерах в Саратове, знаменитый петербургский поэт, первый лауреат российской премии «Поэт» А. Кушнер написал в личном письме к Наталии Кравченко: «Как повезло Вашим слушателям в Саратове, что у них есть такой замечательный знаток поэзии, умный и вдумчивый её пропагандист. И как досадно, что наши критики не обладают и десятой частью того понимания и той любви к стихам, которые дарованы Вам». И в другом письме: «Вам благодарны тени всех поэтов, вечера которых Вы устраиваете. Я восхищаюсь Вами». (См. «Сайт Наталии Кравченко» в поисковой системе «Гугл»).
Как же относятся наши СМИ к этим вечерам? Простодушный читатель, наверное, полагает, что газеты, радио, телевидение всемерно содействуют пропаганде этих вечеров, стараются проинформировать саратовцев о каждом, благодаря чему все они проходят при аншлагах, а порой очереди в гардероб библиотеки простираются аж до Московской и заворачивают за неё. Ан нет! Среди эстетствующей журналисткой братии не принято содействовать деятельности человека, пусть даже он занимается благородным делом, если ему не покровительствует кто-либо из влиятельных лиц.
Ну кто может из причастных к журналистике, к поэзии, к искусству признать, что рядом с ним живёт и работает, ходит по тем же улицам, заходит в те же магазины человек, способный на что-то неординарное. Во-первых, срабатывает сразу мысль: «А я чем хуже?». Во-вторых, нужны критерии, оценки, выработанные на высокой интеллектуальной культуре. А главное, нужно, чтобы не превалировали личные, корыстные интересы.
В этом мне пришлось недавно убедиться, когда я, купив газету «Богатей» №2 от 21 января, прочитал отзыв на лекцию Н. Кравченко «Проклятые поэты», подписанную псевдонимом Лана Соколова, за которым спряталась журналист газеты Светлана Тенетко.
Прежде всего меня покоробил заголовок «Распутные гении»: согласитесь, между тем, как назвала тему вечера Наталия Кравченко и названием журналистки большая разница. От газетного заголовка статьи веет таким махровым провинциализмом, узостью мышления, как будто человек, считающий себя журналистом, мыслит лишь обывательскими понятиями.
А может, такой заголовок выбран умышленно, чтобы читателя навести на мысль, что распутность поэтов – главный лейтмотив лекции? Так, очевидно, хотелось бы думать автору статьи, то ли в силу своего интеллекта, то ли из-за желания снизить высокий пафос, заданный автором вечера. Ведь хватает же у Тенетко совести писать в конце статьи, что автор так и не ответил на вопрос, в чём счастье и трагедия проклятых поэтов.
Видимо, когда журналист озабочен заданием опорочить лекцию, его преследует «одной лишь думы власть»: что бы наскрести в число недостатков. Да, трудная это забота. Тем более что на вечере всё блестяще.
Вот счастье – следовать в творчестве только самому себе без оглядки на общественное мнение, на обывательскую мораль. Не прогибаться ни перед власть имущими, ни перед публикой, не менять звезду на хлеб. («Звезда или хлеб?» – так называлась одна из ранних книг Наталии Кравченко). А трагедия в том, что резкое неприятие обывательской морали, рискованные эксперименты в пику всяким ходячим понятиям о добре и зле исковеркали судьбы поэтов, обрекли их на одиночество, тяжёлые болезни и раннюю смерть. Два часа об этом шла речь на вечере, и нужно было очень постараться, чтобы ничего не понять.
Чем же занималась журналистка всё это время, если она не следила за перипетиями трагических судеб героев лекции? Наслаждалась стихами, во множестве звучащими в течение вечера? Нет, ей показалось, что стихов слишком много, хотя их писали лучшие поэты Франции. Так бывает, когда человек глух к поэзии, тогда слушать стихи ему трудно. Не любишь поэзию – не ходи на поэтический вечер. Значит, не по своей воле пришла, начальство велело собрать побольше компромата? Тем более, тема такая, что автору вечера легко скатиться в смакование каких-либо непристойных моментов.
Но Н. Кравченко умело выводит разговор на высокую ноту о борьбе героев лекции с косностью, с заболоченным бытом, за право ни от кого не зависеть и подчиняться только зову творчества. Кульминацией вечера стала виртуозная подача «Пьяного корабля» Рембо. Нужна большая интеллектуальная смелость, чтобы на публичной лекции читать и интерпретировать такое сложное и многоплановое произведение.
Стихотворение звучит на фоне симфонии ре минор французского композитора 19 века С. Франка, которая по эмоциональному накалу, по трагическому звучанию удивительно гармонирует со стихами Рембо в переводе Д. Самойлова. При этом почти каждая строфа иллюстрируется слайдом, воссоздающим ту атмосферу, то эмоциональное и психологическое состояние, которое адекватно звучащей строфе. На завершающем кадре мы видим огромные глаза Рембо, с ужасом взирающие на фантасмагорическую картину мира.
Замечу, чтобы создать такую композицию, нужно не только знание поэзии, но и умение ориентироваться и в музыке, и в живописи. На слайдах представлены полотна Рейсдаля, Тернера, Айвазовского. И какова же реакция на всё это рецензента? Цитата: «После 3-4 слайда видеоряд сливается в восприятии в одну картинку корабля и моря». Ну что тут скажешь? Полная эмоциональная глухота и эстетическая слепота! Бедный Айвазовский, и зачем он писал столько кораблей? Написал бы один – и хорош!
Какие же ещё огрехи наскребла Тенетко? То ей кажется, что перебор слайдов, то сетует на «удручающе пустой экран». Только может ли быть экран пустым при наличии 73 изображений? А как же люди читают лекции вообще без демонстрации слайдов? Или она себе представляла, что каждое слово, каждый жест лектора будет сопровождаться иллюстрацией? Я, помню, видел однажды чтеца, который при чтении строк Пастернака «звёзды долго горлом текут в пищевод» изображал, где у него находится пищевод и как туда спускается пища. Может быть, Тенетко примерно так представляла себе работу лектора?
Или такая претензия: «слишком много изюминок». Это как? Слишком много их быть не может! Всё это пишется, чтобы создать видимость набора недостатков. Изюминка на вечере была одна – высокий поэтический настрой, который два часа держал в напряжении весь переполненный зал. А журналистке С. Тенетко можно только посочувствовать и напомнить мудрый совет Александра Сергеевича: «Суди, дружок, не свыше сапога!»
В заключение хочется сказать пару слов о журналистском профессионализме, о журналистской этике и такте. Хороший журналист, прежде чем писать, знакомится с объектом, с героем своей предполагаемой статьи. Если не лично, то хотя бы расспросив посетителей вечера, работников библиотеки. Тогда бы Соколова-Тенетко не удивлялась, почему в зале аншлаг, не спрашивала бы тоном следователя: «Кто инициатор этого вечера?» По какому праву вообще госпожа Тенетко позволяет себе такой прокурорский тон и беспардонную безапелляционность суждений?
А теперь о такте по отношению к гениям. Представьте себе такую фантастическую ситуацию. Мы с вами приехали в год русской культуры во Францию в провинциальный город, скажем, в Шарлевиль. Покупаем газету и видим заголовок отзыва на литературный вечер: «Распутный Пушкин» (или Есенин, или Рубцов, – при желании грехов на лекцию можно набрать у каждого поэта). Как будет реагировать наше национальное чувство на такую формулировку? И какое право имеет «Богатей» давать такие базарные определения поэтам, являющимся гордостью и славой французской культуры? Их роль оценена историей, а их мораль – это их боль и трагедия, и не нам с вами вершить над ними суд.

И. Правдин

ИНАЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ

Во 2-ом номере газеты «Богатей» от 21 января 2010г. в разделе «Худсовет» напечатана статья «Распутные гении» о творчестве «Проклятых поэтов» (название лекции) Верлена и Рембо в восприятии Наталии Кравченко. Автор статьи Лана Соколова высказывает свою точку зрения на данное явление в культурной жизни Саратова, которая, как ей кажется, является общепризнанной.
Я не согласна с расстановкой акцентов автора статьи, касающихся подачи материала автором литературных лекций Кравченко.
Соколова недоумевает, чем вызван аншлаг, названием литературно-музыкального вечера или интересом к творчеству Верлена и Рембо? Автор статьи не учитывает, что интерес вызван прежде всего личностью и творческой подачей материала автора вечера Натальи Кравченко. Люди прежде всего приходят на нее, а потом на того, кого она преподнесет, т.е. материал интересен прежде всего в творческом преломлении автора. Поэтому нет ничего странного в соседстве произведений великих французских поэтов и произведений автора программы.
Соколова вынуждена отметить, что Кравченко владеет материалом, что начало было довольно многообещающим, но как бы не удержалось на высоте – многочисленные «изюминки» вниз тянули, и композиция вечера не та. При этом она не замечает, что автор владеет не только материалом, но и вниманием зала – на протяжении 2-х часов лекция идет на одном дыхании и никакие подводные камни, придуманные Соколовой, не снижают ни восприятия, ни глубины.
Что хотел сказать автор статьи многочисленной публике поклонников творчества Кравченко: не ходите на лекции, там подводные камни, удручающе белеет экран, и нет ответа на поставленные вопросы?
Беззубая злость автора статьи очевидна.
Вечера Кравченко – уникальное и единственное явление в Саратове. Вечера и автор востребованы, каждый вечер – аншлаг, а если еще и тема близка и значима, то очередь за культурой выстраивается аж от Московской, и это при полном отсутствии информации!!!
Вот это-то и удручает редакцию газеты «Богатей». Подобные статьи только прибавляют веса автору вечеров в глазах думающей публики, людей с критическим складом ума и восприятия действительности.
Выкидыш Ланы Соколовой под извращённым названием «Распутные гении» (видно только это и смогла заметить она) не безупречен и в художественном плане – неоправданные повторы: в маленьком абзаце её дважды обескуражило, что наряду с книгами Рембо и Верлена были предложены книги Кравченко; не владеет Соколова синонимией великого русского языка – глаза спотыкаются о слово «видеоряд»; увлекаясь поисками компромата на автора вечера, она называет Рембо не его именем! Не мешало бы, перед тем как печатать статью, заглянуть в энциклопедию или хотя бы в анкету творческих вечеров Кравченко, что бы так не обескуражиться! Сравнительный анализ художественной подачи материала Н. Кравченко и автора критической статьи явно не в пользу последней.
А впрочем, может быть, предоставить ей зал на 250 мест, и пусть она покажет, как и чем надо завоёвывать публику и сколько изюминок для этого необходимо.
Дерзайте, мисс беззубая злость!

Валентина Музалевская

Здравствуйте, г-н редактор газеты!

Пишу Вам по поводу статьи Ланы Соколовой «Распутные гении» в последнем номере Вашей газеты. Я тоже была на лекции Н. Кравченко, посвященной творчеству французских поэтов А. Рембо и П. Верлена. Но мои впечатления совсем иные. Ваша журналистка исказила картину этого культурного события. Она не захотела написать всю правду об интересном рассказе поэта Кравченко. Этот лектор, как всегда, приводила множество фактов о жизни и творчестве основателей символизма в европейской поэзии. Было показано также немало ярких слайдов и прозвучали хорошо подобранные фонограммы стихов поэтов. Лекция дала полное представление об этих незаурядных людях. А то, что они не были образцами морали, не следовало выносить в заголовок статьи, так как это далеко не главное в судьбе и творчестве Рембо и Верлена. Если бы Вы сами посетили лекции Наталии Максимовны, то убедились бы, какой это замечательный публицист и яркая личность и насколько насыщенны, богаты материалом ее выступления. Считаю, что просветительскую задачу они выполняют блестяще, а детальный литературоведческий анализ стоит оставить для исследователей и диссертантов.
Стоит ли посылать на лекции таких некомпетентных журналистов, как Соколова? Вы сами сможете ответить на этот вопрос, а также составить свое личное впечатление, если послушаете следующее выступление Н. Кравченко и почитаете ее интересные книги.

 Читатель вашей газеты, филолог, преподаватель
Евгения Майзенберг

КЛУБНИЧКА СО СВОЕГО ОГОРОДА

Прочитала в газете «Богатей» залихватскую статью Ланы Соколовой под неприличным названием «Распутные гении» (о великих французских поэтах П. Верлене и А. Рембо). Вернее не о них, а о лекции Н.М.Кравченко «Проклятые поэты» (16 января 2010 г.) Мне захотелось задать журналистке пару вопросов и поделиться своими мыслями. Почему бы и нет? Если есть связь «газета-читатель», должна же быть и обратная связь «читатель-газета».
Итак, мысль первая. Трудно, должно быть, журналисту, которому заказывают статью о предмете, мало ему знакомом, о французских поэтах, к примеру. Надо хотя бы второпях пробежаться по их стихам, почувствовать их мелодику, понять мысль автора, его эмоциональный и философский настрой. Если этого не сделать, статья получится бездарной, как ее ни называй. Еще надо правильно написать имя автора. Это нынче легко. Стоит только нырнуть в Интернет, и ты уже знаешь, что одного из них зовут Жан Николя АртЮр Рембо. Или просто Артюр Рембо. Ведь именно под этим именем знает его весь мир. Вот такая изюминка! Хорошо бы еще было спросить лектора между делом: «Чей это голос озвучивает стихи? Необычный тембр, богатство интонаций, понимание мысли автора». И тогда можно было бы упомянуть, что стихи читал присутствовавший на вечере Давид АврУтов. Еще одна изюминка. А можно было бы поработать и над логикой изложения мыслей в пресловутой статье. Ну, это уж слишком...
Мысль вторая. Замечали ли Вы, какой глубокий и тонкий смысл таится иногда в названии произведения, будь то роман, стихотворение или статья? Когда-то Поль Верлен издал сборник эссе о французских поэтах. Назвал он его необычайно удачно – «ПрОклятые поэты». И стоит только чуть изменить смысловой акцент, скажем, назвать «проклятых поэтов» «распутными гениями» – и вот уже пропал куда-то весь трагизм одиночества, неприкаянности, обреченности, отчаяния. И мы уже забываем, что «поэты ходят пятками по лезвию ножа», но при этом остаются обыкновенными людьми, увы, в самом деле, образцами добродетели при жизни не являясь. И вот тиснули о них статейку с гнусным названием, чтобы читатель знал, с кем не надо иметь дела. В связи с этим у меня возникает вопрос: как тогда быть с тем обстоятельством, что 2010 год объявлен Годом Франции в России и Годом России во Франции? Делегации, фестивали, культурный обмен, сезон русских концертов в Лувре, Николай Луганский играет в театре на Елисейских полях, да разве все перечислишь? И тут мы со своими «Распутными гениями»! Наш вклад в программу культурного обмена. Удачно мы им врезали?! Я говорю «мы», потому что всегда по одному судят обо всех. Вот почему мне стыдно. А Вам? 
Мысль третья и последняя. А теперь не о почивших гениях, а о живых людях, которые ведь могут и обидеться. Я говорю о слушателях Н.М. Кравченко, которых она собирала и держит около себя десятилетиями. Это люди интеллигентные, состоявшиеся, многого достигшие в жизни. (Я говорю не о материальном благосостоянии, что сейчас стало главным, а об интеллектуальном и образовательном уровне). Многие с филологическим образованием, зачастую сами стояли за кафедрой или учительским столом. Они имеют опыт общения с аудиторией и знают, насколько это ответственно и трудно. И эти люди пришли на запах клубнички? Ну зачем же так их обижать? Клубнички хватает в наших родных СМИ. Это там идет соревнование в откровенной непристойности, пошлости, глупости и несусветной жадности. И вот на этом пустом и грязном фоне возникает удивительный мир, который несет людям красоту, мудрость и надежду, очарование умом и знаниями – лекторий Н.М. Кравченко. Можно только догадываться, сколько знаний накоплено Наталией Максимовной за все эти годы по каждому поэту. В лекцию входит лишь часть этого айсберга, а оставшаяся, несравненно большая часть, ждёт своего времени. После этих лекций выстраиваются очереди за сборниками поэтов и за книгами лек… Продолжение »